Форум

Людвик Ашкенази рассказ из сборника «Собачья жизнь» (1959)
«ПСИХ»

Его называли Ярдой, а еще - Ярдой Помешанным, а чаще всего - Психом. Но он был, скорее, флегматиком, ступал медленно и осторожно и глядел на свет со всей мудро-стью, которая только возможна е его шкуре. Все его любили, и никто не боялся - даже мухи, которых он отгонял беззлобно, терпеливо и чуть ли не ласково. Он был тощий, добродушный и немножко смешной; и если бы все это не происходило в 1955 году, на нем мог бы ездить добрый идальго Алонсо Кихано из некоей деревни в Ламанче, из-вестный также под именем Дон-Кихота.
Не будем скрывать, что Ярда был лошадью, старым гнедым мерином, и к тому же ве-тераном, которому не дали ни пенсии, ни медалей, ни даже табачной лавочки.
У Кралей в Серебряном Перевозе Ярда появился сразу же после великой войны, десять лет назад; на нем приехал солдатик, та-кой же тощий и добродушный, как он сам, и к тому же заика. Он продал Ярду очень дешево, за две курицы, десяток яиц и одну вос-ковую позолоченную свечку. Свечка эта сохранилась в семье Кралей еще с тех времен, когда служили мессу по дедушке Вацлаву, который пал в далекой Герцеговине за го-сударя (и его семью).
Коня звали Гвардеец, но никто из Кралей не мог правильно выговорить это имя, и по-этому, похлопав его по худому боку, они пе-реиначили Гвардейца в Ярду, да так оно и осталось, Солдатик прощался с ним очень грустно; он долго стоял в грязи у забора и гладил мерина одним пальцем по гнедой шерсти за ушами и по большим желтым зу-бам.
- Ну, навоевался ты, уродина, -говорил он неожиданно сердитым голосом, - постреляли вокруг тебя и из автоматов, и из минометов, и из гаубиц, и из противотанковых ружей, намучились вы, лошадки! Прости меня, голубчик, что мы тебя впутали в эту войну. Мы ведь ее тоже не хотели,
И мерин Ярда, в недавнем прошлом Гвардеец, серьезно кивал головой, словно почтен-ный крестьянин; и только когда солдатик ушел, выяснилось, что он кивает все время, лишь изредка останавливаясь. Это был след войны - его контузило где-то на Лабе, ко-гда уже казалось, что и для лошадей наступают лучшие дни. Еще накануне он досыта наелся светлой зеленой травы, клевера и люцерны и. хотя был мерином, поиграл на одном немецком лужке с кобылой из саксонского поместья, которая забрела в казачий полк и, несмотря на свою аристократическую родословную, была не прочь поразвлечь-ся с простыми колхозными работягами. А на следующий день разверзшееся небо из-рыгнуло тысячи огненных языков, и земле кричала от боли, потому, что ее жег белый фосфор и раздирало пламя, много всадников погибло в тот день, и еще больше лоша-дей, хотя война была современная и кавалерии в ней, собственно говоря, нечего было делать. С это-го дня Ярда и кивал своей длинной лошадиной головой; у человека это назвали бы нервным шоком или тиком, но кому какое дело, до лошадиных нервов?
Вот так и прощался солдатик и, прощаясь, даже забыл восковую свечку, и она до сих пор ждет своей мессы, если только ее не сожгут как-нибудь в грозу, когда колинская электростанция выключит ток. Солдатик еще что-то наказывал и всячески в чем-то убеждал Кралей, но никто его толком не понял, потому что говорил он по русски, да еще с нижневолжским акцентом, и сверх того заикался. Он все время повторял, что «не надо при лошади стрелять», потом облупил сваренное вкрутую яйцо, жадно съел его прямо без соли и побрел по сазавской грязи, которая ничем не лучше нижневолжской, из Серебряного Перевоза куда-то на восток. Никто его больше никогда не видел и ни-кто о нем не вспоминал, ведь сколько их тут прошло, худых и толстых, нижневолж-ских и донских, московских и зауральских!
А Ярда остался у Кралей, потому что он был нужен в хозяйстве. Деревенская жизнь пошла ему на пользу, и он привык к великой тишине, царившей в Серебряном Перево-зе. Он возил сено, свеклу и картошку, пропахал тысячи борозд и терпеливо и бескоры-стно катал двоих детей. Все уже привыкли к тому, что это хороший конь, немножко не такой, как низкорослые деревенские лошади, но ничем не хуже. Привыкли и к тому, что он всегда кивает головой, а дети хвастались соседям и учителю, что с Ярдой можно разговаривать не только в сочельник, когда все животные обретают дар речи, но и круглый год.
Однажды его хотел купить известный дрессировщик домашних животных Геверле. Он говорил, что научит коня читать и считать до тринадцати и, будет показывать его на сазавской ярмарке, в Броде, Колине и Лондоне. Но дети не захотели расставаться с Яр-дой и, Краль его не продал.
Прибежав из школы и бросив портфели, они первым делом бежали в конюшню по-смотреть, не вернулся ли Ярда, больше всего им нравилось, что он кивает головой.
- Ярда, - спрашивали дети, - ты лошадь? И Ярда кивал, что да.
- Ярда, - продолжали дети, - пустит нас отец в субботу в кино?
И Ярда кивал, что отец пустит.
- Ярда, - спрашивали они дальше, - будет завтра дождь?
Будет, - кивал Ярда и не ошибался: если дождь не шел завтра, то уж послезавтра обяза-тельно.
А один раз они спросили:
- Ярда, будет война?
И Ярда кивнул, печально, но решительно. Однако он ничего не сказал о том, где она будет и когда.
Ярдой Помешанным его стали звать после того, как однажды в субботу в Серебряный Перевоз приехали охотники и устроили охоту на косуль. В воскресенье, едва только стало светать, а лесу позади двора Кралей началась стрельба. Бах бах и опять -бах! Яр-да стоял в хлеву возле пеструхи, наслаждаясь воскресным отдыхом, и потихоньку же-вал большими желтыми зубами овес. Едва раздался первый, он запрядал ушами, вспо-тел и переступил с ноги на ногу. Когда же выстрелили во второй и в третий раз, опус-тился на колени ………….. (тут текст, малость не читается, 2-3 слова).
Хозяйка как раз перестала доить Пеструху.
- Ярда, - сказала она, - помешанный ты, что ли? Чего ты боишься? Это же охотники стреляют косуль,
Но Ярда только заржал - тихо и так тоскливо, что вслед за ним завыл во дворе пес Бо-рек и голуби перестали ворковать; только куры продолжали клевать и важно переку-дахкиваться между собой - как всегда, ни почем.
Когда же грохнуло в лесу у самого дома, Ярда сорвался с привязи и умчался из Сереб-ряного Перевоза куда-то на восток. Его не было все воскресенье и всю ночь на поне-дельник, а в понедельник он притрусил домой уже к вечеру, похудевший и измучен-ный, с мутными глазами и опущенной головой. Хозяин побил его кнутовищем - немно-го, больше для порядка; потом задал ему овса и, вернувшись в горницу, сказал жене:
- Этот мерин - совсем как человек.
- То-то ты его лупишь, -отозвалась жена.
- А человека надо лупить больше всего, - отметил Краль. - Да и лупят. Если лошадь - как человек, то ей же хуже.
Дети смотрели на Ярду с любопытством, но и с некоторым недоверием. Как его били, они не видели, потому что пришли позже; они забежали к нему в стойло, дали поню-хать сахар, но тут же отдернули. Ярда словно потерял в их глазах свое лошадиное ли-цо. Они заметили, что его большое веко время от времени закрывается само собой, и выглядело это очень жалко. Дети спросили его немного насмешливо:
- Ярда, ты помешанный?
И Ярда закивал головой, что да.
Это их очень развеселило.
Для верности они спросили еще раз:
- Ярда, ты псих?
И Ярда опять кивнул. Это стало известно всему Серебряному Перевозу и его окрестно-стям, и все узнали, что конь у Кралей - помешанный, вообще-то хороший работяга. но если неподалеку стреляют, то он становится психом.
Никого это не беспокоило - в деревне все знают, что людей на свете сумасшедших много, так почему же не может свихнуться и лошадь?
Жил в Серебряном Перевозе один хулиган школьного возраста, Франта Росак. Вот он доставлял соседям много беспокойства, хотя они и знали, что хулиганство - это тоже вид помешательства, только помешательства буйного и чаще всего жестокого.
Ему уже многое простили: и спаленный участок леса, и козу, повешенную просто так, для забавы, и бабушку Тумову, которую он ужасно перепугал старым испытанным способом - с помощью метлы, простыни и свечки. Но одной его шутки ему долго не могли простить - шутки, которую он сыграл с помешанным Ярдой.
Однажды хулиган Франта Росак узнал, что старый кавалерийский конь Ярда боится взрывов.
В Сазаве как раз была ярмарка, и на этой ярмарке в голову Франты пришла гениальная идея. Он купил полдюжины петард, которые взрываются, если на них наступить. Из Сазавы он вернулся с петардами в кармане и подлым замыслом под рыжим ежиком во-лос; разбросал все шесть петард на шоссе, как раз там, где от него отходит дорожка ко двору Кралей, потом спрятался за буком и стал ждать, что произойдёт. Ярда Помешан-ный, в новой сбруе, вычищенный до блеска, спокойно и весело вез по шоссе воз сена. кивая головой, словно старый крестьянин, -не хватало только трубки да кружки пеня-щегося пива. Он дошел до своей тропки и хотел было повернуть ко двору, как вдруг с земли со страшным треском и грохотом подскочили или огненные петарды, выбросили черный и красный дым, и запахло адской серой и фосфором. Франта корчился за буком в безмолвном восторге.
Хозяин натянул вожжи и подумал: «Ну все, я этого психа не удержу!»
Но помешанный Ярда ничего не сделал. Он не понес. Секунду он стоял, трясясь всем своим костлявым телом, как осина, и капли пота, словно бриллианты, одна за другой выскакивали на его шерсти, гуще всего на тонкой шее и на гнедой спине. Внезапно но-ги его подкосились, он упал на колени, как раненный человек, и начал жаловаться та-ким высоким ржанием, с которым не сравнился бы никакой женский плач; это был долгий, пронзительный и душераздирающий вопль, и слышно его было по всей дерев-не. Три старых деда, служившие когда-то в драгунах, не выдержали и вышли из своих домов на разных концах деревни, и их старые солдатские сердца сжались. Старший сказал себе:
- Вот так ржали кони, когда их травили газом под Дос-Альтос.
Второй вспоминал:
- Точь-в-точь так, умирал мой Рыжий, когда ему под Равой-Русской попала в живот разрывная пуля.
А третий, который был на год моложе первых двух, подумал:
«Пуля в голову, как тогда в Черногории! Больше ничем тебе не поможешь!»
А день стоял ясный, сирень еще только-только начинала расцветать, и от нее лился слабый девственный запах. И небо было чистое, весеннее и веселое, лишь на западе тянулся тоненький серебристый след самолета.
Ярда уже не ржал. Он лежал на асфальте и все слабее кивал своей длинной и чувстви-тельной лошадиной мордой.
- Вставай, Ярда, - сказал хозяин. - Не бойся, лошадка!
Ярда в последний раз кивнул головой, словно показывая, что понял, но так и не встал. Это был обыкновенный нервный шок, который случается не только у лошадей, но и у людей, над головой которых много стреляли.
Не бросайте им под ноги петарды. Из-за этого их может настигнуть смерть, которая и так всегда держит всех на учете.