Отправлено: 07.12.07 10:34. Заголовок: Рассказ "Первая конюшня"

Ладно, начну выкладывать. Он хоть и не про рысаков, но про лошадей. Мне Апогей разрешила.

ПЕРВАЯ КОНЮШНЯ

1

Откуда берется любовь к лошади? Легко ли понять, в какой момент ты стал конником? Почему именно ты? Сейчас мне кажется – так было всегда. Но ведь должно быть и начало…

Стихотворение Агнии Барто «Я люблю свою лошадку», которое нравилось мне больше всех остальных детских стишков, вместе взятых. Для меня оно было целой длинной поэмой, описывающей таинственные и сладостные ритуалы общения с настоящей, живой лошадью, - я и помыслить не могла, что речь идет об игрушке.

Карусели в парке, с белыми и черными лошадками, на которых меня и моих двоюродных сестренок катала моя молдавская бабушка. На фотографиях сестры гарцуют на своих деревянных скакунах небрежно и вальяжно, свесив ноги и оглядываясь на фотографа. Я же неизменно сижу с серьезным и строгим лицом, выпрямив спину и глядя прямо перед собой, ноги – с опущенными пятками! – надежно опираются на стерженьки, обозначающие стремена, руки, изящно согнутые в запястьях, до отказа набирают металлический повод.

Старые кровати с голыми панцирными сетками под абрикосовыми деревьями в бабушкином саду, на которых мы с теми же сестренками скачем стоя, держась за железные спинки. Эти кровати – наши лошади. Сестры всегда ездят на белых, которых зовут непременно Юрашеками, - дань раз тридцать просмотренной в ближайшем кинотеатре сказке «Три орешка для Золушки». Я же не так проста – мой конь вороной, то есть, конечно, черный.

2

Но была все-таки и первая моя конюшня – старая, деревянная, притаившаяся на задворках городского парка. То, что я случайно обнаружила ее, скорее всего, единственную на весь немаленький город, - ипподром тогда еще не достроили - кажется мне странным везением.
Я закончила тогда четвертый класс. Все дети в городе были взбудоражены главным событием лета. «Лунопарк, лунопарк приехал!» - по дворам обсуждалась только одна новость, каждый мальчик или девочка выпрашивали у родителей деньги на хотя бы одно посещение, а потом, если получится, и еще на одно.

Чехословацкий «Луна-Парк» приезжал к нам каждое лето, расставляя свои аттракционы и раскидывая шатры на огромной, кажется, специально отведенной для этого площадке в глубине городского парка культуры и отдыха. Эта огороженная высоким забором, бурлящая разновозрастными детьми, площадь на несколько недель становилась возможностью не просто развлечься, а прикоснуться к роскошному, блестящему, манящему чужому миру. К каждому аттракциону змеились огромные, не меньше чем на полчаса, очереди. Это были не наши привычные и облезлые цепочные карусели и качели-лодочки. Там были и американские горки - на них меня пока не пускали, и невиданные золотые лебеди, которые плавали по кругу, ныряя и взмывая в небо. Была вызывающая сладкие мурашки комната страха, про которую потом еще целый год рассказывали прерывающимся шепотом: «А потом меня скелет как схватит за руку!».

Там продавали сахарную вату и маленькие квадратные жвачки с иностранными надписями на этикетках. Эти этикетки тоже целый год можно было менять на любые сокровища.

Еще были чехи, а может, словаки, запомнившиеся мне все как один, веселыми и кудрявыми, в клетчатых ковбойках или футболках с непривычно яркими рисунками. Они продавали билеты и рассаживали детей по каруселям, успевая заигрывать и зубоскалить с девчонками постарше.

Вот в этот-то «Луна-Парк» меня и отпустила мама в тот день. Я была с двумя сестрами, на этот раз троюродными, - Надей и Олей. Мы уже почти влились в галдящий поток, когда я бросила случайный взгляд в сторону и увидела в конце дорожки, уходящей туда, где заканчивался парк и начинался дикий лес, вереницу всадников на огромных, неправдоподобно красивых конях. Меня толкали со всех сторон, Оля тянула за руку, но только когда скрылся последний покачивающийся силуэт, я с сожалением отвела взгляд и сдвинулась с места.

- Там лошади, лошади, пойдемте туда, - мгновенно забыв про так долго предвкушаемые удовольствия, затеребила я сестренок.
- Ну и что – лошади, ты чего? – девочки никак не могли понять меня.

Сошлись на том, что мы попробуем поискать лошадей после «Луна-Парка». Но я радовалась громкой музыке и мельтешению аттракционов уже механически, то и дело оглядываясь в сторону леса и вытягивая шею, как будто сквозь густую толпу и высокие заборы можно было что-то разглядеть.

3

Потратив все свои деньги, мы, наконец, вышли из «Луна-Парка» и неуверенно направились в ту сторону, где я видела всадников. Дорога, заметно идущая под уклон, разрезала редкий, без подлеска, смешанный лес. Сестры нервничали и ныли, требуя вернуться – мы были слишком малы, чтобы гулять без взрослых в совершенно незнакомых местах. Я уговорила их пройти еще немного, и моя смелость была вознаграждена. Несколько шагов – и мы увидели, что деревья справа кончаются. За ними виднелась натянутая между столбов металлическая сетка, а чуть дальше – лошадь, настоящая лошадь!

Забыв обо всем, я вприпрыжку побежала туда. Сеткой было отгорожено довольно большое пространство, поделенное на две неравные части, - позже я узнала, что это называется левадой. Лошадь, которую я увидела издалека, стояла возле самой сетки, почти прижавшись к ней грудью. Она вытянула шею, высунув голову наружу, и смотрела прямо на меня. Лошадь была темно-коричневая, почти черная, очень большая и очень блестящая. Я задрала голову, с восторгом глядя на нее.

Это была не первая увиденная мною живая лошадь. По нашему микрорайону постоянно ездили кони, запряженные в телеги – они развозили по магазинам фляги с молоком и какие-то ящики. Наши окна выходили на улицу, и, услышав цокот копыт по асфальту, я всегда бросалась к окну и провожала лошадь взглядом, расплющивая нос о стекло, пока та не исчезала из виду. Встретив такую лошадь возле магазина, я долго не отходила от нее. Дождавшись, когда дядька-возчик в брезентовом плаще зайдет в магазин, я осмеливалась потрогать лошадь за морду – руки потом долго пахли чем-то непривычно резким, или даже покормить хлебом. Но те лошади были некрасивыми – это я понимала, и всегда жалела их. У них были провисшие спины, откляченные губы и корявые копыта, шкуры, покрытые проплешинами и свежими ссадинами, летом над ними всегда роем вились мухи.

4

Но эта лошадь – это было совсем другое дело! Коротко постриженная, стоявшая гребнем грива, гладкая короткая шерсть, белая полоска на голове, смешно наморщенная розовая верхняя губа... Я вцепилась руками в сетку, пытаясь дотянуться и погладить бархатный нос. Лошадь фыркнула и стала копать ногой землю. Я отшатнулась, чуть не свалившись назад. Сестры стояли на почтительном расстоянии.

Оглядевшись, я заметила, что есть еще одна лошадь, в другой леваде. Высоко подняв хвост, она бегала вдоль разделяющей сетки, время от времени останавливалась и длинно и заливисто ржала. Я нашла дырку в ограждении и просунула в нее руку, пытаясь поманить лошадь, как собаку: «На, на!». Но она не обратила на меня никакого внимания, а побежала к одинокому дереву с обглоданной корой, росшему прямо посередине левады. Пару минут она пыталась дотянуться до высоко растущих листиков, потом развернулась и стала скакать, выписывая большие круги, то и дело подбрасывая в воздух задние ноги. «Бесится…» - с ужасом прошептала Оля, отойдя еще дальше.

В одной леваде с первой, «моей» лошадью, оказывается, было еще и несколько пони. Они стояли чуть подальше, почти возле самой стены длинного здания, примыкающего к леваде с одной стороны. Здание было деревянным, с множеством маленьких прямоугольных окошек, некоторые из которых были затянуты полиэтиленом. Я почему-то сразу решила, что это конюшня, хотя ни одной конюшни раньше не видела. Еще в леваде стояла телега. На земле валялось несколько деревянных ящиков, видимо, кормушек.

5

Я стала рвать траву, до которой лошади не могли дотянуться, и просовывать ее через сетку. Пони сразу встрепенулись и направились ко мне. Оттесняя друг друга, они подбирали травинки, упавшие на землю. Заинтересовалась и вторая лошадь. Она перестала бегать и тоже подошла к сетке.

- Сейчас, сейчас, мои хорошие, кушать хотите, маленькие, - растроганно бормотала я.

Будь моя воля, я не уходила бы оттуда до ночи. Но, понаблюдав минут двадцать, как я бегаю между левадами, издавая бессвязные воркующие звуки, сестры дружно заявили, что пора немедленно идти домой - нам и так попадет от родителей.

На следующее же утро, с трудом дождавшись, когда мама уйдет на работу, я побежала к подружке Тане и рассказала о своем открытии. Таня, как и я, любила лошадей, она рисовала их целыми днями – получалось довольно неплохо. Объединив наши карманные деньги и купив буханку хлеба, мы поехали на троллейбусе в парк. К моему восторгу, все было так же, как и вчера, в одной из левад снова были пони и лошадь, только другая. В этот раз никто не торопил меня, и мы с Таней пробыли там полдня.

В обед в леваду через боковую калитку вошел мужчина, неся на вилах большую охапку сена. Потом он принес и поставил на землю два ведра с водой. Дождавшись, пока ведра опустеют, он унес их, и снова вернулся, на этот раз с ведром овса, и распределил его по трем кормушкам. На нас он не обратил никакого внимания.

Лошадь и пони стали сосредоточенно жевать. Мы побродили вдоль сетки, дошли до распахнутых ворот, через которые был виден двор конюшни, заглянули туда, ожидая окрика, но не увидели никого. Пройти во двор мы не осмелились и решили ехать домой.
Так мы стали ездить к конюшне почти каждый день. Мама до поры до времени об этом не знала – она непременно запретила бы мне. Для отвода глаз я стала проявлять неожиданное рвение к уборке квартиры. Проблемой было только достать мелочь на проезд и на угощение лошадям. Правда, немного хлеба почти всегда можно было позаимствовать из хлебницы. Кроме того, в нашем доме вместо сахарного песка появился рафинад - покупать продукты было моей обязанностью.

 Отправлено: 07.12.07 10:43. Заголовок: Почитайте, я потом п..

Почитайте, я потом продолжу.

 Отправлено: 07.12.07 11:35. Заголовок: Primary пишет: Почи..

Primary пишет:

цитата:

Почитайте, я потом продолжу

Продолжайте, продолжайте, мы с удовольствием почитаем.
Мне все время кажется, что в ваших рассказах я читаю о себе, те же ощущения при встрече с лошадью, те же переживания, что мама узнает и запретит близко к ним подходить, но ведь, как можно запретить, если к лошади тянет, как магнитом.

...Меня летом отправляли с детским садом на дачу. Мы, маленькие крохи, взявшись за руки, дружненько шли на прогулку, и вдруг, что это? я смотрю во все глаза. ЛОШАДЬ! большая (а может быть и не очень), черная с белыми ногами, и белой проточиной, грустными кроткими глазами, она привезла фургончик хлеба на кухню. Вся группа пошла своей дорогой, но я, как завороженная, смотрела на нее, а она на меня. Какое счастье, что у меня в руке было надкушенное яблоко. Лошадь потянулась к нему, сделала один шаг в мою сторону, потом второй, вот уже ее теплые ноздри коснулись моей руки, потом она понюхала мои волосы, я протянула ей все то, что осталось от яблока. Лошадь взяла, смешно затрясла головой. Страха никакого не было, а было чувство восторга, от которого сердечко высакивало из груди. И тут счастье мое закончилось, воспитательница, заметила, что я отстала, вернулась и потащила меня к другим ребятам. Мы часто встречали эту большую, черную лошадь, которую звали Ласточка. Это я уже узнала потом, набралась смелости и спросила у дяденьки, который привозил хлеб. Это, можно и так сказать, была моя первая живая лошадь, которую я увидела, или запомнила, в своей жизни... Лас-точ-ка....

 Отправлено: 08.12.07 18:51. Заголовок: ПЕРВАЯ КОНЮШНЯ (про..

ПЕРВАЯ КОНЮШНЯ
(продолжение)

6

Во второй наш приход во дворе суетилось множество людей - в основном почти взрослые девушки и парни. Возле конюшни мальчик помладше держал сразу двух оседланных коней, еще одного чистили чуть подальше, возле сарая. Из конюшни то и дело выводили новых лошадей. Наконец невысокий, сутулый и кривоногий человек в безрукавке, очень похожий на цыгана, крикнул, перекрывая гул голосов и отрывистое ржание:
- Все, выезжаем! – и сам вышел за ворота.

Один за другим всадники направлялись вниз по дороге, дальше вглубь леса, растянувшись в цепочку. Когда вышла последняя лошадь, мы с Таней переглянулись, выждали немного, и двинулись за ней.

Очень скоро мы увидели, что первые лошади сворачивают с дороги направо, как будто бы прямо в лес. Испугавшись потерять их из виду, мы припустили под уклон бегом. На повороте между деревьями мелькнул просвет; несколько шагов по широкой тропе - и лес резко расступился. Открылось довольно большое свободное пространство, огороженное покосившимися жердями. Там по кругу друг за другом ездили всадники. Лес подступал к самым жердям, и несколько кленов нависали ветвями прямо над головами всадников, заставляя их уклоняться от листьев. Человек, похожий на цыгана, стоял, облокотившись на ограждение и крутя в руках длинный тоненький хлыстик. Наверное, это был тренер.
Мы остановились чуть поодаль, боязливо косясь на тренера, и стали разглядывать лошадей и всадников. Лошади были разноцветные: рыжие, вороные (я вспомнила, что черные правильно называются именно так), одна белая, но все очень красивые. Правда, у одной я разглядела большую рану на спине, почти возле хвоста. Лошадь эта бегала вместе со всеми как ни в чем не бывало, впрочем, рана была розового цвета - наверное, она уже заживала. Вот мимо нас пробежал мой знакомец с коротко постриженной гривой – теперь я разглядела, что это конь, то есть жеребец.

Вдруг тренер негромко сказал что-то – я не расслышала, что именно, и первая лошадь побежала через площадку наискосок, за ней все остальные. Ненадолго ровный порядок расстроился, кто-то замешкался, а кто-то выскочил вперед, но вскоре все всадники ехали по кругу в другую сторону. Рыхлая земля в центре площадки была усеяна отпечатками копыт; по краям, вдоль жердей, образовалось что-то вроде колеи, утоптанной в пыль.

Осмелев, мы с Таней стали переговариваться. Тренер посмотрел на нас вроде бы сердито, но ничего не сказал и отвернулся. Простояв так всю тренировку, мы пошли вместе с лошадьми обратно, на этот раз почти рядом с ними, а потом тихонько проскользнули за ворота, во двор конюшни. Нас никто не прогнал.

7

Теперь мы заходили во двор каждый раз, хотя поначалу на дрожащих ногах – боялись услышать: «А вы что тут делаете?» Мы всегда вежливо здоровались, и нам отвечали. Придя с утра, почти всегда можно было застать во дворе спортсменов с лошадьми, собирающихся на тренировку. Мы стояли в сторонке и разглядывали все вокруг, стараясь быть как можно незаметнее и никому не мешать. Иногда нас даже просили пару минут подержать лошадь – было страшно, я сжимала повод обеими руками изо всех сил, но лошади всегда стояли смирно.
Потом мы шли смотреть на тренировку. Обнаружилось еще одно поле, гораздо больше плаца, виденного нами раньше. На нем стояло несколько барьеров, покрашенных в бело-красную полоску; был один, разрисованный в кирпичик. Возле поля лежал большой штабель жердей от барьеров – на них можно было посидеть.

В конюшню мы зашли не сразу, в первое время только заглядывая в ее таинственную глубину. Разглядеть что-то было трудно – там, казалось, было совсем темно, доносились только звуки: всхрапывание, стуки, звяканье ведер, иногда оглушительное ржание.

Однажды одна из спортсменок, уже выведя лошадь из конюшни и сев в седло, оглянулась вокруг, и, заметив меня, попросила:
- Девочка, принеси хлыстик, пожалуйста! Возле Берберуса остался.
- Возле… Где?
- Вон, посмотри туда. Справа, в самом конце, где «Берберус» написано, там, на полу лежит.

Я метнулась в темноту конюшни, со света почти ничего не видя, и чудом удержалась на ногах, споткнувшись о копну сена. Пришлось идти осторожнее. Хлыстик с обмотанной синей изолентой ручкой, валявшийся возле стойла с распахнутой настежь дверью, я увидела прежде, чем прочитала кличку лошади на табличке. Сломя голову прибежав назад, я протянула девушке хлыст; Берберус испугался и резко шарахнулся в сторону. Девушка заставила его снова подойти ко мне – он не хотел, шел боком, маленькими шажками, и показала мне, как подавать хлыст правильно. Оказывается, нужно было держать его ручкой вперед, протянув вдоль руки, чтобы лошадь не видела.

Главное - я решила, что нам теперь можно заходить в конюшню, ведь нас просят помогать.

8

В конюшне царил полумрак – освещалась она несколькими лампочками, свисавшими с потолка на проводах. Деревянный пол покрывали спрессованные опилки и сено. Сбитые из досок двери в основном заканчивались на уровне лошадиной головы, некоторые ниже, а гнедой Аманат почти всегда стоял, высунув шею в проход и с любопытством глядя по сторонам, - дверь его стойла едва закрывала ему грудь. Одно стойло – коня Буяна – забили досками доверху с обоих боков, и в двери не было ни единой дырочки или щелки, сквозь которую можно было бы на него посмотреть. Про Буяна нам сказали, что он еще маленький и необъезженный.

Очень интересно было рассматривать таблички с именами лошадей. Первого встреченного мною в леваде коня, с гривой, постриженной в виде гребня, оказывается, звали Андижан, а единственного в конюшне белого - Лотос.

По левой стороне сразу от входа стояли три кобылы подряд: Арктика, Бедовая и Регата. Самой красивой была Арктика - молодая кобылка, высокая, вороная как смоль, с ровной белоснежной проточиной и высокими чулочками на ногах, пылкая и злющая. Она занимала себя тем, что била в дверь передней ногой, а иногда разворачивалась и лупила задними - так, что прогибались доски. Гнедая Регата приходилась Арктике матерью – так следовало из таблички, но верилось с трудом. Регата была довольно некрасивая: пузатая, с горбоносой головой. Она вечно недовольно прижимала уши и скалила желтые зубы.

Большую часть времени мы по-прежнему слонялись без дела. Смотрели на лошадей – это никогда не надоедало; носились по окрестностям, очень быстро ставшим привычными и нестрашными. Познакомились с конюхами, то есть это мы узнали их имена – Сережа и Витя, они-то вряд ли помнили, как нас зовут. Витя, с сумрачным, немного припухшим, лицом, часто казался не в духе, и мы немного побаивались его. Гораздо приятнее было, когда дежурил веселый белокурый Сережа – он не уставал отвечать на вопросы и иногда давал несложные задания.

9

Помощи от нас было немного. Мы могли помочь раздать сено: открывали и закрывали двери, подбирали упавшие с вил клочки и травинки и подсовывали их лошадям. Присматривали за уже оседланными лошадьми в стойлах – нужно было не позволять им хватать зубами седло и опускать голову. Как-то раз тренер, Валерий Михайлович, вручил мне веник и велел почистить им привязанного на улице коня - гнедого Сателлита, того, у которого была рана на крупе. Рану, почти уже подсохшую, снова разъели злые осенние мухи, и я боялась задеть ее веником.

Понемногу мы научились чистить лошадей щеткой, но нас пускали не ко всем - наверное, к самым смирным. Высоченные Раж, Полоцк и Берберус всегда были гладкими и блестящими, и чистить их было легко, но до их спин мы могли дотянуться только кончиком щетки. Лотос был не таким высоким, зато желтые пятна с его шелковистой белой шкуры не отчищались до конца ни щеткой, ни пучком сена. Массивный гнедой Пейзаж охотно давал чистить голову, сам подставлял под щетку широкий лоб с крошечной звездочкой и блаженно прижмуривался. Но с ним приходилось быть настороже – он любил разворачиваться, перекрывая выход, и мог сильно прижать к стенке. Тогда оставалось только одно: набраться смелости и пробежать у него под животом.

Так прошла осень, потом зима. Зимой ездить на конюшню получалось реже. Все завалило снегом; дорогу расчищали трактором, маленький плац – вручную, лопатами, а большое поле с барьерами полностью скрылось под сугробами. Тренировки проводили не каждый день. Бывало и так, что мы приезжали зря: на дверях конюшни, заиндевевших от мороза, висел огромный замок, и в маленьком домике, где обычно сидели конюхи и переодевались спортсмены, никто не отзывался на стук.

 Отправлено: 11.12.07 10:36. Заголовок: ПЕРВАЯ КОНЮШНЯ (про..

ПЕРВАЯ КОНЮШНЯ
(продолжение)

10

Интересное случилось весной, в конце марта. В этот день со мной была не Таня, а другая подружка, Дина. В классе считалось, что мы дружим втроем – я, Таня и Дина. На деле, как это часто бывает у девчонок, мы постоянно ссорились по всяким вздорным поводам, объединяясь вдвоем против третьей. Дина редко соглашалась пойти на конюшню, чаще находила разные отговорки: плохая погода, не разрешила мама, очень много уроков. Но сейчас именно с ней мы смотрели на тренировку, сидя на бревне возле плаца.

Снег на плацу стал грязно-серым и осел, а в колее, по которой бегали лошади, уже просвечивала земля. Дело шло к полудню, и солнце начинало припекать всерьез, заставляя прижмуриваться и лошадей, и всадников. Копыта, казалось, шлепали все ленивее и расслабленнее. Я никак не могла решиться встать, хотя неприятная мысль о том, что еще немного, и мы опоздаем в школу, становилась все настойчивее.
Лошади перешли на шаг, тренер спрыгнул с ограждения и направился к выходу с плаца. Проходя мимо нас, он обернулся назад и крикнул:
- Юля, Наташа, девчонок-то покатайте!

Я поняла, что это о нас. Мгновенно стало жарко в груди, а в животе щекотно. Две девушки спрыгнули с лошадей и закивали нам, улыбаясь:
- Ну, идемте, идемте!

Я подошла к Бедовой, которую держала темноволосая, круглолицая девушка, в коротком голубом плащике, надетом поверх толстого свитера с высоким воротом.
- Нет-нет, с другой стороны подойди. А-а-а, нет, не сзади! Да ладно уже теперь! Вот так, руки сюда. Давай ножку!

Я не успела ничего сообразить, как уже сидела на лошади. Бедовая, невысокая вороная кобыла, тронулась с места. Я вцепилась обеими руками в седло.
- Да отпусти ты, мы же шагом идем, не бойся. Разве сильно трясет? На-ка, вот повод тебе, держи.

Я не знала, сильно трясет или нет. Лошадь подо мной качалась одновременно во все стороны, но вроде бы я не падала. Я не могла поверить, что это я, я! – еду на лошади! Девушка разговаривала со мной, наверное, чтобы я отвлеклась. Она сказала, что ее зовут Наташей, что они занимаются пятиборьем. А что это? Бег, плавание, стрельба, фехтование и верховая езда. Тренировки каждый день, вот сегодня вечером еще в бассейн идут. А Бедовая очень спокойная лошадь, самая спокойная, на нее всех новичков сажают.

Прямо перед нами другая девушка, высокая и худощавая, в оранжевой куртке, простеганной квадратами, вела в поводу Регату, на которой сидела Дина. Нас провезли несколько кругов, потом Наташа сказала:
- А хочешь, рысью попробуем?

Я хотела. Бедовая вдруг затряслась, я запрыгала по седлу, взгляд почему-то не мог оторваться от странно приблизившихся лошадиных ушей. Я стала сползать набок, пытаясь ухватиться за Наташу.
- Тш-ш-ш…- девушка остановила лошадь. - Испугалась? Ничего, ты же в первый раз, научишься, это только кажется, что трудно.

Конечно же, я научусь!

11

На первый урок мы с Диной все-таки опоздали. Едва увидев Таню, мы бросились к ней, наперебой рассказывая о том, как ездили на лошадях. То, что мы в ссоре, было забыто. Таня чуть не плакала – как же она пропустила такое! Тут же было решено после уроков снова поехать на конюшню. Я обещала Тане, что нас непременно покатают опять, ведь есть и вечерняя тренировка.

Мы действительно застали самое начало седловки, и, дождавшись, пока все соберутся, деловито пристроились к первым всадникам, но тут нас заметил Валерий Михайлович.
- Эй, красавицы, постойте-ка! А это не вы тут утром уже были?
- Да-да, мы!
- А ну-ка, марш домой! Вы уроки-то когда делаете? Давайте-давайте, чего ждете!

Пришлось идти домой и дожидаться утра.

Назавтра Наташи почему-то не было, мы увидели на плацу только Юлю, и замахали ей руками. Юля кивнула в ответ. После тренировки мы пошли рядом с ее Регатой, я держала лошадь за повод – успевать за ее широкими шагами было трудно. На полпути к конюшне Юля спохватилась:
- Вы же, наверное, на лошадке посидеть хотите? Ну, давайте, я вас прокачу.

Я была ближе всех. Юля спешилась, и, одной рукой удерживая Регату, которая все поворачивала голову – наверное, хотела кусаться, стала подсаживать меня в седло другой рукой. Но это оказалось непросто: Регата была выше Бедовой, к тому же дорога шла в горку, и я повисла сбоку седла, дрыгая ногами. Наконец мне вроде бы удалось перекинуть ногу, но в этот момент Регата взбрыкнула, издав странный звук «Хе!», и я обнаружила себя сидящей на земле.

Юля не ругалась, сказав только, что Регата «строгая» и садиться на нее нужно быстро, но попробовать снова не предложила. На Регате поехала Таня, а я, расстроенная и озадаченная, шла сзади.

12

Шло время, я все больше осваивалась на конюшне, завела любимчиков среди лошадей. Каждый раз нужно было полюбоваться красавицей Арктикой – недолго, потому что она начинала злиться. На ходу погладить по носу Бедовую – хоть она и хорошая лошадь, кроткая и безотказная, но долго возле нее стоять скучно. Дойти до Аманата, большая голова которого вечно торчала из денника, поговорить с ним, почесать ему горло и потискать за уши. Но больше всего времени я проводила в денниках Берберуса, Лотоса и Тайфуна. Тайфун был темно-рыжий, со звездой на лбу, с красивой волнистой гривой и пышной челкой, и не только высокий, а еще какой-то длинный. На его табличке было написано, что он русский рысак.

Меня научили надевать недоуздок, уздечку, выводить лошадь из денника и заводить обратно. Как обращаться с седлом, я уже тоже представляла, правда, все равно не могла ни закинуть седло на спину лошади – большинство пятиборских коней были очень рослыми, ни справиться с подпругами. Очень впечатлило меня новое слово «вальтрап». Вальтрапы полагалось непременно шить самим. Я даже испортила отрез ситца, купленный для шитья ночной рубашки на уроках труда, вырезав из него квадратный кусок, но дальше этого дело не пошло.
Однажды в конце тренировки нам с Таней сказали пошагать лошадей на конкурном поле. Мы ездили между препятствиями, а потом сами доехали до конюшни. Гнедой Полоцк подо мной был весь мокрый после прыжков, время от времени он резко вытягивал шею, выдергивая из рук повод, который тоже намок и скользил. Сперва я очень нервничала, вся сжимаясь в комок, тем более что Полоцк был таким высоким, что смотреть вниз было страшно. Но конь шел подо мной послушно и поворачивал туда, куда я хотела. Это был первый раз, когда я ездила сама.

Придя в школу, мы рассказали Дине и всему классу, что у нас была очень интересная тренировка: мы прыгали через пятиметровые барьеры. Сомнений это не вызвало ни у кого. Дина явно позавидовала, но небрежно сказала, что да-да, она как-то тоже прыгала через барьеры, и как раз через пятиметровые.

 Отправлено: 18.12.07 18:37. Заголовок: ПЕРВАЯ КОНЮШНЯ (прод..

ПЕРВАЯ КОНЮШНЯ
(продолжение)

13

Спустя несколько дней я застала на конюшне необычное оживление. Народу было чуть ли не втрое больше против обычного. Почти все лошади были на улице. Они казались немного другими, чем всегда, наверное, все дело было в белых бинтах на ногах и нарядных белых и красных вальтрапах. Спокойно стоять они не хотели - нервничали, крутились на месте. Из конюшни доносился визг Арктики.

Я зашла в конюшню. Кобылка вытянула шею, выглядывая поверх двери и кося глазами. Я протянула к ней руку, но она шарахнулась от меня и недовольно затрясла головой. Бедовая в соседнем деннике спокойно перебирала подстилку, выискивая завалявшиеся клочки сена. Остальные денники были пустыми.

Я постояла возле дверей в растерянности, не зная, что делать, и ища глазами знакомые лица. Наконец я увидела Юлю, непривычно нарядную, в красном пиджачке и белой рубашке, и бросилась ей наперерез:
- А что…
Я не успела ничего спросить, Юля отмахнулась от меня:
- Не видишь – соревнования, иди на поле, там смотри.

…Соревнований мне раньше видеть не доводилось. Завидев зрителей, обступивших ограждение конкурного поля со всех сторон, я ускорила шаг. Но тут я услышала:
- Девочка, девочка, подожди-ка, подожди!
Ко мне подъехал всадник. Лошадь я узнала – это был гнедой Пейзаж.
- Пошагаешь немножко лошадку? – парень уже спешивался.

Я попятилась. Пейзаж был не просто высоким и массивным, он казался мне просто огромным.
- Не-е, я … я не могу, я не смогу на нём…
- Сможешь-сможешь, он спокойный, идем, давай!
Парень легко, как пушинку, подсадил меня в седло, помог разобрать повод. Стремена подтягивать не стал, хотя я доставала до них только носочками.
- А куда мне ехать? – пролепетала я уже ему вдогонку.
- Вот тут покрутись, по тропинке, на полянку съезди, - он неопределенно махнул рукой.

(продолжение следует)

 Отправлено: 22.12.07 11:51. Заголовок: Понравилось! Хоч..

Понравилось!
Хочется еще! Пишите!

 Отправлено: 26.12.07 17:22. Заголовок: С нетерпением ждем п..

С нетерпением ждем продолжения.
Надеюсь, рассказ будет долгим...))

 Отправлено: 05.01.08 09:13. Заголовок: Polinka , нет, этот ..

Polinka , нет, этот рассказ долгим не будет.
Но я уже держу в голове следующий.

14

Я осторожно толкнула Пейзажа пятками в бока. Конь даже не шевельнулся. Я ударила смелее, потом еще и еще – он стоял. Пытаясь развернуть его, я потянула за правый повод – Пейзаж изогнулся, почти уперся головой мне в ногу, но не сделал ни шага. В растерянности я смотрела на мощную шею с густой гривой, распадавшейся на обе стороны. Поблизости никого не было.

Постояв несколько минут, Пейзаж неожиданно пошел вперед – неторопливо, размеренно. Я не успела обрадоваться, как конь снова остановился и вдруг стал ложиться на землю. Ложился он медленно, так что я успела поджать ногу, чтобы ее не придавило. Жеребец улегся, немного пошевелился, словно устраиваясь поудобнее, и глубоко вздохнул. Я посидела на нем еще немного и слезла. И что же теперь делать?

Наконец нас заметил один из спортсменов.
- Что, ложится? А ты с ним построже, а то так и будет. Ну, садись.
… Минут через десять Пейзаж начал укладываться снова, на том же самом месте. На этот раз, едва он стал, покряхтывая, сгибать ноги, я успела завопить что-то, как мне казалось, строгое и задергать поводом. Это помогло – конь пошел вперед. Больше он не ложился, но все равно делал, что хотел – то наклонялся и общипывал кусты, то поворачивал голову, пытаясь укусить меня за коленку, то просто останавливался посреди тропинки и стоял.

Я старалась держать спину прямо и сохранять беспечный вид, хотя в душе паниковала. Мне казалось, что я уже наездилась на месяц вперед. В довершение ко всему я забыла, как выглядел парень, подкинувший мне жеребца. Но когда он, наконец, нашел меня, я небрежно собрала поводья в одну руку, лихо спрыгнула на землю (хотя ноги предательски подкосились) и еще нашла в себе силы похлопать коня по плечу.

С того дня я стала сама просить пошагать лошадей, обычно в конце тренировки, а иногда, если Бедовая или Лотос оставались в конюшне, мне разрешали брать их и ездить одной, правда, без седла.

 Отправлено: 18.05.08 17:44. Заголовок: Moja ljubov k losadj..

Moja ljubov k losadjam proevilas ese v detstve kogda ja nau4ilas xodit i ja znaju kazetsja ot kuda eto u menja ja unosledivala geni moego papi u 2 pradeda bili konjuxami i moi deduska v molodosti toze.Moi deduska privil ljubov losadei k svoim sinovjam i do4eri vidat eto peredalos i mne .Menja sozali na losadei i katali v derevne u rodstvinikov ja 4asto prixodila v pole 4tobi ugostit losadei i pogladit.U menja ne tak mnogo fotok soxranilos gde ja malenkaja sizu verxom na losadi.potom uze pozraslev pomju kak odnazdi videla verxovoi porad i togda ja ssebje skazala ja toze odnazdi budu ezdit verxom,pravda bez slez tut delo ne oboslos padala 4asto no vstavala i pitalas zanovo.bes sedla eto zrelise obxoxatatsja mozno i vesdle toze ja samou4ka skoko kago ne prosila nikto ne smog vremeni u nix netu da i teper ne xo4u kak umeju tak ezju nevsegda pravilno no ja privikla.pomnju kak sela na losad sedla nebilo postilila fufaiku uzde4ki i udilov toze vstavila ei verevku v zubi prignula i poexala pravda upala ei pod zivot na xodu zazmurila glaza i dumala voit i konez nu oboslos i vse ravno ja potom lezla.Potom popala na konjusnju kak to vse stalo polu4atsja no ne srazu kone4no ,upala 1 raz zdvux losadei v odin den srazu na ljedenuju darozku bilo bolno,potom upala na golope v pole ja 4 minuti nimogla vstat nogi ne slusalis menja))))potom upala kogda sedlo sjexalo na bok,padala so sve4ek i skozlov vobsem usibov mnogo.A poonjala ja 4to budu rabotat na konjusne posle goda 4to uze otrabotala ja ponjala 4to mne xo4etsja tuda i rvus na konjusnju,daze s perelomam ruki rabotala i ezdila,pomju kak exala na sou zaez v gipse bilo ne prikolno naverno v duse ja sumasbrodka